Зачастую чужой опыт для нас малоубедителен, и учимся мы чаще всего на собственных ошибках, лично пережитое считая самым достоверным. Но что мешает нам попробовать поверить в искренность историй других?

С депрессией меня жизнь серьезно столкнула после приятного события — первой беременности. Она была вы­страданная, долгожданная. Но по неве­домым мне причинам (врачи сказали — из-за стресса) с самого начала была уг­роза выкидыша. Вскоре беременность замерла, и на двенадцатой неделе уг­роза стала реальностью. Если сказать, что все происходило как в страшном сне, значит, не передать и доли того, что я пережила. Я оказалась в БСМП, где в переполненном отделении меня жда­ла кровать в коридоре, потеря, пустота, обезболивающие…

Мир для меня перестал существо­вать. Я замкнулась только на своих пе­реживаниях, словно проросла в них. Ночь превратилась в кошмар: сон де­лился на кратковременные засыпания между плохими сновидениями и сле­зами. Утром не было ни сил, ни жела­ния вставать с постели. А вставать нуж­но: у меня была серьезная и ответствен­ная работа, которая, может быть, в ка­кой-то мере стала причиной выкидыша. Работа не могла отвлечь: весь день меня не покидали мысли о том, что жизнь не удалась. Вечером, принося себя домой, я забивалась в угол дивана, тупо уставясь в телевизор вечно заре­ванными глазами. Так и жила. Не жила, а влачила существование. Слава Богу, муж меня старался понимать и успока­ивать.

Постоянные страхи стали моими вер­ными спутниками. Я боялась жить, так как не понимала, почему даны мне ис­пытания и потери. Дошло до того, что решила: если свет не мил сейчас, то почему он будет милым позже, когда-то … В то же время боялась самовольно уйти из жизни и быть похороненой за оградой кладбища. Иногда я ловила себя на мысли, что со стороны выгляжу, как полный псих. Но это не отрезвляло и не возвращало к действительности.

К душевным страданиям «присоеди­нились» гипертонические кризы. Не вы­держивала, постоянно находясь в напря­жении из-за угнетенного состояния и страхов, вегетососудистая дистония. Приходилось много лечиться. За не­сколько лет хождений по невропатоло­гам мне только дважды предложили сходить на прием к психотерапевту. Первый опыт оказался шокирующим и негативным. Женщина-психотерапевт, особо не разбираясь в коллизиях моей жизни, решила, что все проблемы кро­ются в моем детстве, точнее — в отце. Она поставила передо мной стул и за­ставила отдубасить его, выливая на него все свое недовольство и боль. Ушла я от этого «чудо-врача» еще более опу­стошенная и отчаявшаяся: мне нужна была помощь, но другая.

К тому времени в моем сознании иногда были просветления. Я понима­ ла, что сама не справлюсь с расшатавшимися нервами и посто­ янными страхами. Но из- за агрессивного натиска этого врача у меня, как я тогда считала, навсегда была от­ бита охота переступать порог кабинета с надписью: «Тихо! Гипноз!». Благодаря ме­дикаментам на несколько месяцев меня, конечно, выводили из кризов, а вот со­путствующую на протяжении несколь­ких лет повышенную температуру тела не могли сбить никакими способами. Те­рапевт сломал голову по поводу того, к какому специалисту меня еще послать, чтобы выяснить причину недомогания. Попутно мне полечили все, что можно. Ничего не помогало. И тут, наконец, слу­чился очередной криз, я попала к мо­лодой женщине невропатологу, которая не ограничилась медикаментозным ле­чением. Она поставила передо мной ус­ловие о встрече с психотерапевтом, счи­тая, что нецелесообразно лечить только тело, если проблемы — в голове и эмоциональной сфере.

Преодолев свой, уже не помню ка­кой по счету, страх, я отправилась на прием в злосчастный кабинет с надпи­сью о гипнозе. К моему удивлению, пре­жнего психотерапевта там не было и в помине, вел прием мужчина. Не скажу, что ко мне сразу стало возвращаться ощущение жизни. Нет, до этого было далеко. Как потом выяснилось, предсто­яло кропотливое копание в своих вос­поминаниях и чувствах—страшных и не очень.

От страхов к надежде

Благодаря тому, что врач оказался простым и понятным, и мне не предла­гали стулья ломать, я прониклась к нему доверием. Уже на первом психотерапев­тическом сеансе он пришел к выводу, что у меня кризы повторяются из-за депрессии. И лечиться придется не только разговорами, очищающими душу и сознание, а еще и транквилизаторами и антидепрессантами. Без этих меди­каментов на первых порах было никак не обойтись, так как, по его словам, они помогали как бы снять пелену с глаз, вернуть желание взглянуть на жизнь позитивно. После тестирования для меня были подобраны лекарства, выписан рецепт строгой отчетности на их приобретение в аптеке. И началось лечение. Я была на больничном, поэтому после приема транквилизаторов могла отоспаться за долгие бессонные ночи. Через день в строго определенное время я приходи­ла на прием, получала «домашнее зада­ние» описать — обязательно на бумаге — свои страхи во всех их воплощениях, как говорится, определить их на вкус, цвет и запах, пощупать их, чтобы они пе­рестали для меня представлять угрозу, так как понятное уже не пугает. После того, как со страхами худо-бедно было покончено, примерно через ме­сяц мы принялись вспоминать |t все то светлое, что есть в жизни и что я уже успела позабыть. Я мечтала, опять на бумаге, о моем настоящем и будущем. Я исписала десятки листов.

Постепенно я возвращалась к жизни. Стояла золотая осень, которая стала для меня пере­ломной. У меня появился еще один маленький праздник — походить, «пошуршать» сухой опавшей листвой.

С тех пор я каждую осень про­хожу этот осенний ритуал, который на­страивает на особый лад. Глядя на опав­шую листву, я понимаю, что все прехо­дяще, что за черным, если оно вдруг наступает, обязательно будет белое-белое, доброе и счастливое. Но преж­де чем вновь понять весь смак жизни, нужно было пройти не один круг отчая­нья, найти толкового специалиста, кото­рый бы не отмахнулся от тебя, а дей­ствительно помог, вылечил. Я наладила уже почти утерянные контакты с подру­гами, занялась делом, о котором когда-то давно мечтала—росписью по шелку, обратила внимание на свой внешний вид. Кстати, злосчастная повышенная температура стала нормальной.

Не забывала я и про душу: ходила на исповедь, воскресные службы. Оказа­лось, что священнослужители и право­славные врачи также уделяют особое внимание депрессии, которая подпиты-вается унынием и отчаянием, а это гре­хи. Поэтому церковь старается не до­пустить в чадах своих этой душевной бо­лезни. В иконной лавке страждущему помогают подобрать полезные книги об унынии, его пагубности и исцелении.

Есть несколько путей победить деп­рессию, и если знать ее симптомы, можно уже на полпути перехватить ее и пере­крыть кислород. Самое главное — пере­силить свой страх и пройти лечение у психотерапевта. После этого можно са­мостоятельно, с трезвой головой плани­ровать и перекраивать свою жизнь. Че­ловек сам кузнец своего счастья, и если он находится в депрессии, это означает лишь то, что он попустительствовал, по­зволил себе оставаться в таком состоя­нии. А ведь можно и нужно быть счастли­вее и веселее. Все нам дается по потреб­ности нашей: будем желать светлого, бу­дет дан и свет.

Если вы что-то не в силах изменить, измените к этому свое отношение, взгля­ните на проблему по-другому, и тогда любая безвыходная ситуация окажется преодолимой. Один восточный философ сказал: «Если научился видеть прошлое — забудь об этом, научился видеть буду­щее — забудь об этом… Не зацикливай­ся! Иди дальше, дальше, дальше!».